Рождение любви [= Янтарное пламя ] - Ханна Хауэлл

— Филан! — одернула мальчика Шторм. Ей очень хотелось засмеяться вместе со всеми, но она постаралась придать своему голосу подобающую строгость. — Не смей так шутить! — Девушка смотрела на кузена, стараясь не рассмеяться. Она взглянула на Тэвиша: — Я только спросила, не праздник ли у вас… Если так, то я не хочу мешать.

— Нет, девочка, ты нам не помешаешь, — улыбнулся Колин. — Напротив, составишь компанию Мэгги, жене Энгуса, и Элен, жене лорда Мак-Даба. Мак-Дабы пожалуют к нам вместе с сыном Александром. Они наши старые друзья. А вот и Энгус…

Жена Энгуса Мэгги, полная, веселая, миловидная, являлась полной противоположностью своему хмурому и суровому мужу. В темных волосах Мэгги проглядывала седина, но Шторм знала, что эта женщина еще не вышла из детородного возраста: на днях она подарила Энгусу четвертого сына и, наверное, едва оправилась от родов. Веселые голубые глаза Мэгги смотрели открыто и приветливо.

— Вижу, ты уже выходишь из своей комнаты, девочка. Я очень рада за тебя, — улыбнулась Мэгги.

— Да, воздух свободы так сладок! — трагическим голосом проговорила девушка. — Я с величайшим удовольствием сбросила с себя оковы. — Шторм и Мэгги обменялись веселыми взглядами. — Разумеется, я отомщу за свое заточение. И месть моя будет ужасна.

— Надеюсь, что так и получится. А можно узнать, как именно ты собираешься отомстить?

Мэгги знала — она судила по рассказам Энгуса, — что ей понравится эта маленькая англичанка с янтарными глазами.

— Как-нибудь ночью, когда Тэвиш будет лежать в постели и храпеть…

— Я никогда не храплю! — в притворном гневе воскликнул молодой рыцарь.

— Так вот, — продолжала Шторм, не обращая внимания на реплику Тэвиша, — я выкрашу его в голубой цвет. В бледно-голубой.

— В бледно-голубой? — переспросила Мэгги, давясь от смеха.

— Ну да. Мне уже давно кажется, что он немножко темноват.

Обе женщины расхохотались.

— А я и не знал, Энгус, что твоя жена любит шуточки в духе моего отца, — пробормотал Тэвиш, глядя на ухмыляющегося Колина.

— Я старался держать в тайне этот ее недостаток.

— Энгус! — со смехом воскликнула Мэгги. — Как тебе не стыдно так говорить о своей жене! А, вот и гости!

С появлением Мак-Дабов веселости Тэвиша как не бывало. Он встретил гостей приветливо, говорил с ними вежливо, однако, заметив, что Александр Мак-Даб оценивающе поглядывает на Шторм, Тэвиш стал думать о том, как бы поскорее увести ее из зала. Назвать свое раздражение ревностью ему не пришло в голову. Он считал, что это естественное чувство собственника. Пока Шторм Элдон не вернулась в Хагалео, она была его женщиной. Она принадлежала ему — и только ему.

Шторм почтительно поздоровалась с лордом Мак-Дабом и его женой. Девушка невольно подумала о том, что они словно двое близнецов: оба маленькие, пухленькие и седовласые. Только лорд Мак-Даб был человеком веселым и общительным, а его жена — тихой и робкой. Шторм повернулась, чтобы поприветствовать их сына, и застыла точно громом пораженная.

Она впервые видела такого красавца и невольно удивилась, как у толстячков родителей с самой заурядной внешностью мог родиться высокий, стройный, божественно прекрасный сын. Густые светлые и волнистые волосы обрамляли лицо с такими правильными чертами, что, казалось, его вылепил из мрамора гениальный скульптор. Кожа Александра своей белизной и гладкостью и впрямь походила на мрамор. Он был одного роста с Тэвишем и обладал фигурой, способной свести с ума любую женщину. Когда его светло-зеленые глаза встретились с глазами Шторм, девушка невольно зарделась. Он словно источал чувственность, и Шторм, хотя и была влюблена в Тэвиша, к своему удивлению, ощутила волнение в крови. Этот мужчина способен воспламенить даже монахиню, подумала она, мысленно попросив у Бога прощения за свои нечестивые мысли. Однако очень скоро такой избыток совершенства начал раздражать ее. Шторм почувствовала, что ее уже не влечет к Александру.

Тэвиш не находил себе места. Чувство, которое он отказывался называть ревностью, не давало ему покоя. Тэвиш заметил, как затуманился взгляд Шторм, когда она увидела Александра. Заметив же румянец, вспыхнувший на ее щеках, он заскрежетал зубами. Молодой Мак-Даб производил на женщин неотразимое впечатление, о его любовных победах слагались легенды. Тэвиш видел, что Шторм готова пополнить их число. Он по-хозяйски взял девушку под руку, не обращая внимания на насмешливый взгляд Алекса. Шторм немного удивило поведение Тэвиша, но она не стала долго над этим раздумывать. Ее забавляло то, что с ней и Филаном обращались не как с пленниками, а, скорее, как с гостями. Мак-Дабы — видимо, из вежливости — не заостряли внимания на этой странности и подыгрывали хозяевам. Однако присутствующие ни на минуту не забывали, кто такая Шторм. Она поняла это из разговора, который велся за столом.

Лишь только речь заходила о вещах, которые могли заинтересовать ее отца, собеседники тут же смолкали и заговаривали на другую тему. Но Шторм не испытывала неловкости: в конце концов, она не напрашивалась на этот обед — ее пригласили. И все же девушка решила уйти к себе при первой возможности. Ей казалось, что с ее стороны было бы невежливо так долго сидеть среди людей, которых стесняет ее присутствие.

— Так ты думаешь, твоя мачеха не заплатит за тебя выкуп? — спросила леди Элен. — Неужели она не боится гнева лорда Элдона?

— Нет, не боится. Если даже отец вернется из Франции, он скорее поверит в то, что я стала жертвой каких-то неведомых обстоятельств, или в то, что Мак-Лаганы почему-либо отказались от выкупа, чем в то, что собственная жена бросила его единственную дочь на произвол судьбы.

Мэгги кивнула, в глазах ее была печаль.

— Да, он не захочет в это поверить, независимо от того, какие у них с женой отношения.

— Но бросить тебя здесь… когда Тэвиш… — Леди Элен покраснела и замолчала.

— Спит со мной? — закончила за нее Шторм. — Здесь, в замке, это не секрет, миледи, и я не сомневаюсь: это обстоятельство тешит сердце моей мачехи. Она прирожденная шлюха, простите за откровенность, и моя невинность всегда ее раздражала.

Леди Элен удивилась невозмутимости Шторм.

— Но разве тебе не ведомо чувство стыда? — спросила она; впрочем, в голосе ее не было осуждения.

— А почему я должна стыдиться, миледи? Что сделано, то сделано. Мою девственность уже не вернешь. В этом нет моей вины — так зачем же мне терзаться и корить себя? Я же не валялась у Тэвиша в ногах, умоляя: «Пожалуйста, возьми меня!»

Мэгги засмеялась, и Шторм улыбнулась.

— Я и в Хагалео ходила по краю пропасти, — сказала она со вздохом. — Мачеха выбрала мне в мужья одного из своих любовников, который воспылал страстью к моим деньгам. — Шторм кивнула, заметив, что дамы раскрыли рты от изумления. — Я, естественно, отказалась, и тогда он решил меня обесчестить, а если получится, то и обрюхатить — лишь бы добиться своего. Может, это звучит бесстыдно, но мне больше по душе быть изнасилованной Тэвишем Мак-Лаганом, чем сэром Хью Седжвеем. Досточтимый сэр Хью получает удовольствие, причиняя боль.